Есть страны, где новости о смене владельцев даже очень крупных корпораций – это просто строчки в деловой хронике. Но есть и те, где это – повод для слухов и тревожных прогнозов.В Казахстане, по понятным причинам, всё обычно так и происходит. И, конечно, сообщение о том, что долю в EurasianResources Group покупает Шахмурат Муталипвызвало именно такую реакцию. Тут же посыпались вопросы встревоженных читателей: кто он, почему продают долю, что происходит с нашим «достоянием»? На самом деле – это скорее всего симптоматика нашей коллективной испуганной памяти – и взволновала публику не конкретная сделка, а неясные перспективы после нее.
Мне кажется, эмоции здесь не к месту - картина выглядит куда более прозаично и, возможно, даже обнадёживает.
Во-первых, о многом говорит тот факт, что сделку не спрятали – еще недавно у нас это было в порядке вещей – а здесь карты открыли не блогеры или анонимные Telegram-каналы, а журналисты солидного международного делового издания FinancialTimes. Тоже удивительно, но кажется пора привыкать, - бизнес не стал скрывать сумму сделки и структуру владения.
Во-вторых, прозвучали настоящие имена – это тоже принципиально новое и отличное от практики «старого Казахстана», где крупные активы нередко переписывались на водителей, охранников и офшорные компании, оставляя обществу возможность погадать. Публичность бенефициаров - признак институционального сдвига.
Шухрат Ибрагимов сохраняет 20 % доли в ERG и остается в числе ключевых акционеров. 40 % компании по-прежнему принадлежат правительству, которое сохраняетстратегического контроля над одним из важнейших промышленных активов страны. В эпоху разговоров о суверенитете экономики - это не второстепенная деталь, а фундаментальное обстоятельство.
Стоит отметить, что при Ибрагимове компания выстроила неплохую модель взаимодействия с государственной властью. В итоге в бюджет перечислили рекордную сумму дивидендов: $365 млн. Аналитики тут же отметили, что это крупнейшая выплата со времён ухода ERG с Лондонской фондовой биржи в 2013 году. В мире, где крупный бизнес нередко предпочитает минимизировать фискальные обязательства, такой шаг выглядит скорее исключением, чем правилом.
Важно помнить и о масштабе самой компании. ERG - не локальный актив и не закрытая группа для внутреннего потребления. Это международная корпорация, встроенная в глобальные рынки. Поэтому внимание иностранных медиа к изменениям в её структуре собственности - не проявление скрытых интересов, а отражение реальногоавторитета компании.
И еще - отдельный, почти философский вопрос - появление «новых лиц» в крупном бизнесе. Казахстан долго жил в рамкахограниченного круга фамилий, даже казалось, что элита застыла на века. Но жизнь требует модернизацию, а она невозможна без обновления. Не каждый предприниматель обязан быть медийным олигархом или фигурировать в рейтингах Forbes. Гораздо важнее другое: работает ли он в правовом поле, платит ли налоги, несёт ли социальную ответственность. А публичность – это подтверждение, что все с бизнесом ОК.
Давайте не будем торопиться и заранее искать победителей – будем следить, как новые владельцы создают добавленную стоимость, сколько платят в бюджет, что делают для инфраструктуры и своих рабочих. Кстати, об этом же говорил президент Токаев, когданастаивал на принципах «Нового Казахстана» - верховенстве закона и ответственности капитала.
Если инвестиции остаются в легальном поле,дивиденды возвращаются государству, а бизнес не уходит в тень - перед нами не передел собственности, а медленный, пусть иногда не совсем ровный, но всё же процесс эволюции и институционального взросления.Казахстан сегодня учится жить в новой экономической реальности. И, возможно,главный признак этой зрелости как раз-таки способность видеть в крупных сделках не только угрозы прошлого, но и признаки будущего, которое строится по правилам, а не по кабинетным договорённостям.