В мире, словно в кипящем котле недовольства, где искры локальных обид разжигают глобальный пожар, вспыхнули в Тбилиси, Англии с Ирландией, Франции, Марокко, Алжире и других странах. Эти волны бунта, как реки, сливающиеся в океан народного гнева, отражают усталость от элит, их политики, коррупции и экономических цепей, но каждая несёт свой уникальный горький и острый привкус. В чем их природа, характер, в чем общность и отличия, попытался понять Ulysmedia.kz.
Демонстрации протеста – коллективные акции недовольства, выражающие социальные, политические или экономические претензии, иногда культурные. Их природа варьируется от мирной до насильственной, характер – от спонтанного до организованного, с использованием символики, СМИ и технологий.
Например, в Тбилиси протесты – это как раненый орёл, бьющийся о клетку авторитарного режима: они разгорелись после обвинений в фальсификациях выборов партии «Грузинская мечта» и паузы в евроинтеграции, с попытками штурма президентского дворца под флагами ЕС. Общая черта с другими – столкновения с полицией, где вода из пушек и перцовые баллончики смывают надежды, но их уникальность – в антироссийском подтексте, где правящая партия видится марионеткой Кремля. Как отметила эксперт Amnesty International в отчёте о грузинских выборах, «с оппозиционными лидерами в тюрьме и атаками на гражданское общество власти Грузии проводят кампанию в атмосфере страха и репрессий».
В Англии и Ирландии, где улицы Лондона и Дублина стали ареной для теней Ближнего остока, протесты кружат вокруг поддержки Палестины, словно вихрь листьев в осеннем шторме, с массовыми арестами за связь с запрещенной Palestine Action. Общее – баланс свободы слова и страха сообществ, как в случае с атаками на синагоги, но уникально давление на повторяющиеся акции, где правительство вводит «кумулятивные» ограничения. Министр внутренних дел Великобритании Шабана Махмуд, этническая мусульманка, подчеркнула:
-Право на протест фундаментально, но эта свобода должна балансироваться со свободой соседей жить без страха.
В Ирландии эхо антииммигрантских настроений добавляет локальный колорит, усиливая разделение на «нас» и «их».
Во Франции, стране вечных баррикад, где Эйфелева башня на это время закрывается как усталая от суеты дива, протесты против бюджетных урезаний 2026 года – это как голодный лев, рычащий на скупых хозяев. Сотни тысяч людей в десятках городов требуют налогов на богатых и отмены пенсионных реформ; общая нить с глобальными акциями – экономический протест против аустеритета (распределения доходов), уникальность – в забастовках, блокирующих школы и транспорт. Генеральный секретарь CGT (Всеобщей конфедерации труда Франции) Софи Бине заявила:
- Мы должны навсегда покончить с жертвами, которые требуют от работников в бюджетных предложениях.
За комментариями мы обратились к политологу Алишеру Ильхамову, директору Central Asia Due Diligence (Лондон). Он как отмечает, преемственность протестов так и находит в них новые нарративы.
- Массовые протестные движения против действующих властей, порой переходящие в прямые столкновения с полицией, не являются чем-то из ряда вон выходящим явлением, особенно в 20-м и 21-м веках. В большинстве случаев имеет место недовольство определённой части общества политикой властей. В демократических странах, где право на мирные демонстрации и митинги протеста уважается законом, эти протесты, как правило, действительно проходят чаще всего без насилия. Там же, где закон и власть не уважают это право, а власть имущие творят произвол, недовольство масс часто переходит в насильственные акции, вплоть до попыток, иногда успешных, свержения власти. Мы это не так давно наблюдали в Кыргызстане, где уже три раза имела место насильственная смена власти, – напоминает политолог.
Однако, как подмечает Ильхамов, что является новым явлением, так это рост в последние годы антиэмигрантских настроений в развитых странах демократии. Но «там нигде волнения не переросли в то, что мы наблюдаем в авторитарных и недодемократических странах». По его словам, исключением являются атаки ультраправых на мигрантов и отели, где они были размещены – это происходило в некоторых малых городах Великобритании. В основном эти антиэмигрантские настроения транслируются в поддержку ультраправых политических партий и лидеров, таких как Партия Реформ в Великобритании, или Альтернатива для Германии. А в США это привело даже к избранию Трампа.
- Другое дело, откуда взялись эти антиэмигрантские настроения. Их рост стал наблюдаться с огромным наплывом массы беженцев, которые бежали из стран Ближнего Востока и Северной Африки и наводнили Европу. Причиной этого потока беженцев была резкая дестабилизация обстановки в этих странах по причине насильственной смены авторитарных режимов. К сожалению, не последнюю очередь в этой дестабилизации сыграли и некоторые западные страны. Как говорится, хотели как лучше, а получилось как всегда, – говорит Ильхамов.
В Марокко и Алжире, где молодёжь Gen Z (поколение зумеров) поднимается как пустынный ветер, несущий песок перемен, протесты в Рабате и Агаде – против коррупции, за реформы здравоохранения и образования, вдохновлённые глобальными движениями с флагом из аниме One Piece как символом бунта. Общее – цифровая организация через TikTok и Discord, с эскалацией насилия (убийства в Марокко); уникальность – в фокусе на стадионах для ЧМ-2030 по футболу вместо больниц, и в Алжире – страх «заражения» от соседа, обрамлённого как марокканский заговор.
Эксперт Андреа Хорбински, специалист по манге, объясняет:
- Пиратский флаг в протестах – это общий нарратив оппозиции правительству, которое хочет их задавить, потому что они не следуют правилам.
Поясним: зумеры (поколение Z) – это люди, родившиеся примерно с середины 1990-х до начала 2010-х годов. Они отличаются высокой технологической грамотностью, родились в цифровую эпоху и выросли с интернетом и смартфонами, что определило их мировоззрение и образ жизни.
Общие черты этих бурь – молодёжный импульс, как свежий ветер против застоявшегося воздуха элит, экономические корни (бюджеты, коррупция) и полицейские репрессии, эхо глобального недовольства постпандемийным миром.
Частные – в локальных триггерах: геополитика – в Грузии, ближневосточный конфликт и антииммигрантские настроения в Британии, фискальный аскетизм во Франции, поколенческий разрыв – в Магрибе. В итоге, эти протесты как симфония диссонансов, где каждый инструмент играет свою мелодию, но вместе они требуют гармонии справедливости.
Но, конечно же, протест протесту рознь.
Например, во Франции протесты часто динамичны и массовы, защищены свободой собраний. Пример: движение «желтых жилетов» (2018–2019). Его характер – уличные блокады, марши, забастовки против топливных налогов и неравенства. Их природа – экономическая и антиэлитарная; власти отвечают диалогом, реформами, но и слезоточивым газом, арестами. Это традиция революционного духа, влияющая на политику, как пенсионные реформы 2023 года.
Как зеркальное отражение, в России же протесты подавляются авторитарным режимом, с цензурой и репрессиями. Это можно наблюдать в акциях против войны в Украине. Характер – флешмобы, одиночные пикеты, онлайн-петиции за мир и свободу. Природа – политическая, антивоенная; власти используют аресты, штрафы, силовые разгоны. Однако отметим, протесты ныне весьма редки, граждане рискуют тюрьмой и гибелью, как в случае с Навальным, показывая конфликт с властью.
Если расширить географию, помимо уже упомянутых государств, этой осенью протесты фиксируются в ряде других стран по различным причинам – от экономических реформ и коррупции до солидарности с Палестиной и экологических проблем.
* Массовые демонстрации в Риме, Милане и других городах, включая пропалестинские акции и забастовки транспорта.
* В Испании пропалестинские демонстрации в Барселоне и других городах, с акцентом на годовщину конфликта в Газе, а также забастовки против правительственной политики.
* Германия: демонстрации в Берлине против политики в отношении Ближнего Востока, с участием тысяч людей.
* Греция: уличные акции в Афинах и Салониках, включая солидарность с Палестиной и против ужесточения экономических мер.
* В США можно наблюдать митинги за санкции против Израиля и эмбарго на оружие.
Тем временем казахстанский политолог, автор одноимённого ТГ/канала Арсен Сарсеков изложил для Ulysmedia.kz своё видение происходящего.
- Когда мы смотрим на события в мире, не стоит складывать все мировые протесты в одну кучу. Это ошибка. Улица, транспаранты, лозунги – их не объединяют. Да, вся экономика мира входит в фазу стагфляции: рост цен при падении доходов. Но в политике всё сложнее. Там не застой, а разрыв связей между поколениями, который происходит с постоянной исторической цикличностью. При этом старые институты теряют легитимность не потому, что они коррумпированы, а потому, что новое поколение живёт в другой логике – горизонтальной, цифровой, мгновенной, – объясняет политолог.
По его мнению, на этом фоне возникает сетевое движение One Peace – неформальная молодёжная волна, охватившая Индонезию, Марокко, Алжир, Непал, Мадагаскар, Перу. Участники отказываются от идеологических ярлыков. Они говорят о мире, климате, равенстве – иногда наивно, но искренне. Их лозунг: «Нам не нужны политики – мы и есть мир».
Развивая тему, Сарсеков подчёркивает, что это поколение Z, выросшее в среде, где власть ассоциируется с неэффективностью, а справедливость – с личным действием. По сути, это первая глобальная волна утопического идеализма XXI века, не имеющая центра, лидера и чёткой программы, но способная синхронно зажигать города на разных континентах.
- Совсем иная природа у европейских протестов. В Англии до 150 тысяч человек собрались в центре Лондона на марш Томми Робинсона – символ национализации массового сознания. «Пока элиты заняты мультикультурализмом, мы теряем страну», – заявил Робинсон. Это сигнал дрейфа Британии вправо, возвращения к идее «своей» нации и жёстких границ. Похожий идеологический вектор, но в куда более контролируемой форме, наблюдается сегодня и в России, – напоминает эксперт.
Говоря же о вышеозначенных европейских странах, Арсен Сарсеков замечает:
- Самый удивительный момент для наших реалий, что во Франции вышли 600 тысяч человек на протесты из-за мер жёсткой экономии. Спусковой крючок – власти намеревались сэкономить на нескольких статьях бюджета 43,8 миллиарда евро вместо намеченных ранее 40 миллиардов. В Тбилиси протест не об экономике, а о векторе сотрудничества – где место Грузии: в орбите Москвы или Брюсселя. Это борьба не за власть, а за курс. В итоге, если в Европе и Грузии протесты проходили по вопросам векторов развития, то в остальной части они ставили под вопрос конституций порядок и уклад.
Помимо перечисленного выше, есть и сугубо социально-экономические выражения протеста.
* В Перу – уличные акции против коррупции и за реформы в образовании и здравоохранении, с участием студентов и безработных.
* В Непале массовые уличные протесты молодёжи против правительства, приведшие к смене режимов в регионе, продолжаются спонтанными демонстрациями за социальную справедливость.
* В Индонезии – протесты матерей и студентов против программ питания в школах, вызвавших массовые отравления, а также за климатические реформы.
Подчеркнём, это не полный список, так как ситуация подвижная, но эти страны выделяются по частоте упоминаний в новостях и соцсетях в октябре 2025 года.
Многие протесты связаны с глобальными трендами, такими как недовольство внутренней политикой или годовщина событий на Ближнем Востоке.
Продолжая тему упомянутого Непала, теперь и зумеры Мадагаскара вдохновились этими протестами и потребовали отставки президента. Там продолжаются массовые протесты, организованные движением Gen Z Madagascar. Молодые активисты требуют отставки президента Андри Раджоэлины, роспуска парламента и радикальных реформ, направленных на борьбу с коррупцией и обновление власти.
Поводом для беспорядков стало задержание местных чиновников, выступавших против перебоев с водой и электричеством в столице Антананариву. В результате столкновений погибли 22 человека, ещё около 100 получили ранения.
Президент Раджоэлина, пришедший к власти в 2009 году после переворота, распустил правительство и заявил, что хочет «создать пространство для диалога с молодёжью». И интересно, если президент Мадагаскара будет отстранён от власти, произойдёт ли там назначение нового главы государства как в Непале – тамошний временный премьер-министр Сушила Карки после свержения правительства коммунистов и центристов была выбрана участниками протестов в соцсети Discord.
Судя по возрастному составу, в различных странах и регионах большинство протестующих составляет молодёжь и студенчество. Чем это обусловлено, мы спросили у социального психолога и ассистент-профессора Durham University (Англия) Владимира Понизовского.
- Если искать общие моменты среди этих событий, то это очень "молодые" протесты. Уличные акции в общем больше привлекают юношей и девушек, но роль совсем молодых в этих акциях более центральная, чем в протестах против ковидных ограничений или, например, акциях «желтых жилетов».
Механически, важную роль играют «альтернативные медиа», которые уже стали не альтернативным, а основным источником знаний об обществе для многих молодых людей. В них мгновенно распространяются яркие, короткие, легкоусваемые истории о несправедливости. Часто не вполне правдивые, часто лишённые контекста, но представляющие полную драматическую картину с жертвой и злодеем. Такие истории дают понятную поведенческую схему (жертву надо защитить от злодея), и для претворения её в уличную акцию достаточно бросить клич – многие из этих протестов организованы без участия известных и популярных политиков, часто людьми без политического прошлого, – считает социальный психолог.
По его мнению, широкая готовность молодых людей видеть и возмущаться несправедливостью, как минимум отчасти отражает уникальное положение, в котором оказалось поколение Z: для многих из них уровень жизни их родителей недостижим. Даже в богатых странах покупка дома – мечта для большинства молодых людей. Средняя продолжительность занятости зумера на одной работе в США – чуть больше года; образование, жилье, стоимость жизни дорожают быстрее, чем растут зарплаты, особенно в менее квалифицированных секторах.
Говоря о технологической составляющей протестов, Понизовский замечает:
- Ирония в том, что приложения и социальные сети делают протесты возможными и одновременно обеспечивают их бесплодность. Они принадлежат бенефициарам той системы, которая возмущает молодёжь, и их алгоритмы – где только ради engagement (взаимодействие, вовлеченность. – М.Д.), а где, как в случае Маска, сознательно – направляют накопившуюся злость на символические или просто ложные цели.
По его словам, клипы в соцсетях слишком короткие, чтобы увязать экономическую незащищённость молодых людей с действительными экономическими механизмами – налоговой, антимонопольной, социальной политикой. Успешные протесты против запрета соцсетей в Непале, таким образом, становятся змеёй, пожирающей собственный хвост.
- Запрет мог бы дать возможность задуматься о том, что сделало это поколение таким уязвимым, и кто именно стал сильнее за их счёт, – заключает эксперт.
Наверняка возникнет вопрос: если в Казахстане нет таких массовых митингов и акций протеста, то, значит, у нас все хорошо?
Ну конечно, в Казахстане все так счастливы и довольны жизнью, что просто не видят повода для этих «модных» западных возмущений. Представьте: в США или Франции люди выходят на улицы из-за какой-то мелочи вроде цен на бензин или пенсионной реформы. Но у нас-то бензин всегда дешёвый и редкий, как слёза оппозиционера, и пенсии такие щедрые, что бабушки могут позволить себе роскошь не жаловаться, а молча и обречённо урезать свою продовольственную корзину. Зачем митинговать, когда правительство уже всё решило за тебя? Это же такая экономия времени!
А в азиатских странах, типа Гонконга или Таиланда, народ балует себя этими уличными фестивалями с плакатами и слезоточивым газом, видимо, им скучно жить без адреналина. В Казахстане же всё по-другому: у нас такая стабильность, что даже интернет иногда «стабильно» отключается во время редких «недоразумений». И полиция такая отзывчивая – приедет, заберёт, и… проблема решена! Нет протеста – нет проблемы.
Или возьмём культурный аспект: казахстанцы – народ терпеливый, как верблюд в пустыне. Мы привыкли к тому, что «всё будет хорошо», особенно если не задавать лишних вопросов. А на Западе люди – эгоисты, требуют прав и свобод, а у нас коллективное благо превыше всего – благо, которое определяет наше правительство и власть в целом. Зачем рисковать уютным местом в очереди за субсидиями, когда можно просто посмотреть, как в Европе всё рушится от этих их «демократий»?
В общем, секрет прост: в Казахстане протесты не нужны, потому что здесь уже достигли идеала – тихой, предсказуемой гармонии, где каждый знает своё место. А если вдруг кому-то взбредёт в голову помитинговать, то это явно от переизбытка западных новостей. У нас же своя атмосфера: степь, бешбармак и вечная стабильность.
Как представляется, во многих странах протесты связаны с глобальными темами, такими как коррупция, экономическое неравенство, климатические изменения и на данный момент ближневосточный конфликт. Но ситуация постоянно находится в динамике, и фактические события зависят от реакции властей и внешних факторов. В итоге, протесты катализируют изменения: в демократиях – через давление, в автократиях – с высоким риском.