Дело, которое обещало быть рядовым, а по мнению адвокатов, просто должно было рассыпаться из-за отсутствия доказательной базы, превратилось в один из самых не только громких, но и противоречивых процессов в Шымкенте.
Ulysmedia.kz пытался понять, почему Манат Сарбасов - офицер с безупречным служебный бэкграундом уже два года содержится в заключении, хотя самое главное доказательство обвинения суд признал недопустимым. Как человек, 20 лет защищавший государство, оказался в положении, когда защита потребовалась ему самому.
Имя Маната Сарбасова – офицера органов национальной безопасности с почти 20-летним стажем – сегодня фигурирует в одном из самых громких и противоречивых уголовных процессов последних лет. Следствие обвиняет его в коррупции, покровительстве фиктивным схемам и легализации средств. Защитники утверждают, что дело построено на крайне сомнительных доказательствах, ключевые свидетели имеют прямую заинтересованность, а часть эпизодов не выдерживает даже базовой юридической проверки.
Манат Сарбасов
- Дело само по себе неординарное, много удивлений конечно. Мы категорически не согласны с приговором. Такое дело я впервые вижу. Обвинение построено только на показаниях одного заинтересованного лица, - говорит адвокат и бывший судья Жасулан Асильбеков.
В свою очередь, родные Сарбасова утверждают, что им неизвестные лица прямо сообщали о том, что это дело «заказное».
- Мне говорят, что это заказ. Я говорю — какой заказ? Нет ни переписок, ни переводов - ничего. Мы 2 года живём в аду, а доказательств нет вообще, - говорит Динара Сарбасова, жена Маната.
Манат Сарбасов – теперь уже бывший сотрудник КНБ, прошедший путь от курсанта Академии до первого заместителя начальника ДКНБ по Шымкенту.
Награды Маната Сарбасова
- Мой муж неоднократно получал медали, благодарности президента, отличия службы – всё своим трудом. Он всегда работал честно. В 2023 году его назначили первым замом в Шымкент. Ему звонили и говорили: на тебя давят, на тебя пишут заявление. Он отвечал, мол, пишите, я работаю честно, - вспоминает Динара Сарбасова.
В апелляции подчёркивается его негативная позиция по отношению к нарушениям в сферах образования и здравоохранения, что могло привести к конфликтам с теми, чьи интересы он затрагивал в процессе работы.
- Это и могло стать причиной появления обвинений. – заявляет адвокат Асильбеков и добавляет, что если бы вина Сарбасова была доказуемой, он бы за это дело не взялся.
Абсолютно все ключевые обвинения против Сарбасова строятся на заявлениях Эльмиры Дүйсенқызы - учредителя частных колледжей и школы. Сама она, как говорят, была обвиняемой по крупному делу о хищении государственных средств. Ранее её показания стали причиной приговора руководителю Управления образования Туркестанской области Галымжану Джумашеву.
Компании Дүйсенқызы уличили с присвоением бюджетных средств, вероятно эти эпизоды не связаны с Сарбасовым, но, однако, кажется странным, что именно в тот момент, когда её собственное уголовное дело начинает набирать обороты, она неожиданно «вспоминает» о передаче миллионов Сарбасову.
- Эта женщина была дважды осуждена. Один раз за мошенничество, второй раз за хищение. Аудитор выявил недостачу в 204 млн тенге, но дело на неё не возбуждают. Зато на Сарбасова – сразу. У одна свидетельница, зависимая полностью от неё. Доказательств нет: ни аудио, ни видео, - утверждают защитники.
Все денежные средства, о которых говорится в обвинительном акте – это ее слова или ее адвоката, то есть лица, также заинтересованного в этой версии обвинения.
- Свидетели путаются в том, что было, например, конверт большой или маленький. Показания не сходятся. Обвинение говорит об отмывании, но не показывает источник. Нет дохода преступного – нет и легализации, - поясняет адвокат Асильбеков.
Таким образом, дело фактически держится на словах фигурантки, пытавшейся избежать ответственности за собственные преступления. К тому же, по данным защиты, Эльмира Дуйсенкызы пользовалось неким привилегированным положением у следствия.
- Сотрудники ДСБ жили у неё дома. Она сама это признала. Где документы на защиту? Ничего нет. Это уже не расследование, а какой-то спектакль, - возмущается Динара Сарбасова.
Почему показания Дүйсенқызы появились только в 2023 году, почему она не заявила о «вымогательстве» тех или иных сотрудников спецслужб раньше, задаются вопросом адвокаты.
Ответ может «обезоружить» любого юриста - ее задерживают только в 2021 году, а в 2022 году ей, похоже, грозил длительный срок за вероятное присвоение бюджетных средств. Поэтому в 2023 году она впервые упоминает Сарбасова как «лицо, получавшее взятки».
- Эльмира сама призналась, что сотрудники ДСБ уговаривали её написать заявление. Она 9 раз меняла показания. Когда ей стало грозить реальное дело - вдруг вспомнила про моего мужа, - вспоминает Сарбасова.
В апелляционной жалобе защитники указывают на ряд нарушений, которые могут повлиять на законность приговора судьи Карабаева, к слову, того самого, кто показывал язык журналисту. Среди нарушений – отвод переводчика обсуждали при присяжных. Суть в том, что присяжные должны воспринимать только доказательства, а не процессуальные конфликты.
Следующее нарушение – судья сам осуществлял перевод. А это может влиять на восприятие присяжными ход процесса.
- Судья Карабаев мотивирует тем, что в суде больше нет переводчика, наше ходатайство отклоняет - отвод. То есть факт, что обсуждение процесса присяжных имело быть место не один раз, а два раза. Соответственно, если факт такой есть, по согласно нормам постановления Верховного Суда, приговор подлежит отмене, - поясняет Асильбеков.
Ну и, наконец, третье – ознакомление с делом затягивалось на месяцы. Манат Сарбасов 20 месяцев сидел в одиночной камере, не имея доступа к материалам. Кроме того, защита обнаружила в деле два постановления, которые не были оглашены.
- У нас 78 томов общих вышло - в деле было очень много ошибок. Появляются два постановления об отклонении нашего ходатайства об отводе переводчика, хотя эти постановления не были оглашены. Соответственно, они не имеют юридической силы. Это бомба для приговора, - убежден бывший судья Асильбеков.
Ключевым эпизодом в деле Маната Сарбасова стало решение суда признать аудиозаписи, представленные заявительницей Дүйсенқызы - недопустимыми доказательствами. Именно на этих записях строилось основное обвинение.
- Записи произведены на служебный диктофон сотрудников КНБ марки Freedom…, - указано в постановлении суда.
Это означает, что вместо собственных устройств Дүйсенкызы использовала служебную спецтехнику, что нарушает порядок проведения негласных следственных действий.
- Каждый диктофон имеет свои IMEI. В экспертизе вышел диктофон Бисенова Марата, который вообще покупал его для себя, - поясняет Динара Сарбасова.
- Мы доказали, что инициатива записи исходила от сотрудников ДСБ. Они сами дали ей диктофон. Судья это подтвердил, - подчёркивает адвокат Жасулан Асильбеков.
Обвинение утверждает, что Сарбасов получал деньги лично и «через водителя», и «через супругу», и «через сторонних лиц». Однако в материалах нет: ни одной купюры, ни одного серийного номера, ни видеозаписей, ни прослушек, ни переписок.
- Свидетель-водитель говорит, что ездил два раза – в обвинительном акте написано три. Один говорит, что деньги были в папке. Другой – что в маленьком конверте. Заявительница – что в А4. Впихните хотя-бы более 1 млн тенге в конверт – не получится. И так, присяжные признали недоказанным 2,5 млн, но признали доказанным 5 млн, хотя они лежали в одном конверте. Абсурд, - говорит адвокат.
Также он объясняет еще одно противоречие: следствие утверждает, что Сарбасов 12 раз получал деньги чуть ли не «в кабинете Дүйсенқызы». Но кабинет был оборудован камерами, перемещения сотрудников КНБ фиксируются системой, ни одного лог-файла, видео или записи в материалах нет.
- Как может поместиться 7,5 миллионов в конверт? Это абсурд. Ни одного реального доказательства движения денег нет, - поясняет жена.
Еще об одном противоречии говорит жена Сарбасова.
- Они искали 92 млн у меня дома, раздели меня. Говорю: где я могу спрятать 92 млн? Это нереально. Даже не могли объяснить, откуда взялась эта цифра – только предположения, - вспоминает Динара.
Стоит отметить, что следствие по линии образования и здравоохранения затронуло крупных чиновников, руководителей управлений, а также предпринимателей, связанных с госорганами.
- Министерством финансов выявлены серьезные нарушения в финансировании частных школ, получающих государственный заказ. В частности, из 745 учреждений 155 не отражают полученный доход. Порядка 30 % из 427 оцифрованных школ не соответствовали по целевому назначению виду деятельности. Так, в Мактааральском районе Туркестанской области целевое назначение одной из школ – тойхана, в Шымкенте – торговый центр и др… Фактически мы видим, что государство часто платит за несуществующих учеников. На этом рынке сформировалась целая нелегальная индустрия, - сообщала пресс-служба правительства.
Защита настаивает, что дело основано на показаниях единственного заинтересованного лица, а у обвинения нет реальных доказательств получения денег и связи Сарбасова с закупочными схемами. Помимо этого, есть признаки давления на фигуранта и серьёзные процессуальные противоречия.
- Мы уверены, что приговор должен быть отменён. Я не вижу ни одного основания признать его законным. Пусть будет белое с белым, чёрное с чёрным, - требует адвокат.
Полную версию расследования смотрите на YouTube-канале Ulysmedia.