Есть такие ситуации, про которые говорят: врагу не пожелаешь. Жемис Айдарбекова переживает именно такую. У нее сначала всё было как в сказке, потом — как в страшном детективе: развод, психиатрическая больница и самый настоящий рейдерский захват бизнеса. Самое парадоксальное, что злейшим врагом стал бывший муж. Почему кандидат медицинских наук, врач-стоматолог, основатель сети частных клиник, мать троих детей решила всем рассказать о своей трагедии? В интервью главному редактору Ulysmedia.kz Самал Ибраевой она призналась, что надеется, что ее пример поможет еще кому-то выстоять и победить кошмар, в который неожиданно может превратиться жизнь.
У нас не принято выносить семейные проблемы на публику. Почему вы решили выйти в публичное поле?
- Я считаю, что молчание - это форма согласия. Когда в твоей жизни происходят чудовищные вещи, нельзя сделать вид, что все нормально и просто пройти мимо. По крайней мере, я не смогла и решила говорить, чтобы моя история могла стать примером и кому-то еще помочь сохранить веру в справедливость. Несмотря на то, что произошло, я живу дальше и очень хочу, чтобы люди знали, через такой кошмар можно пройти и не упасть, не сломаться.
У нас не каждый врач сможет открыть не то что холдинг, даже маленькую клинику - у вас получилось. Значит начиналось все замечательно?
- Во время работы и учебы я много видела - посещала клиники за рубежом, постоянно училась менеджменту в здравоохранении. И я мечтала создать альтернативную клинику в Казахстане - такую, где пациент мог бы получить медицинскую помощь по международным стандартам. В 2007 году я открыла свою первую компанию - занималась управлением, стратегией и развитием. А мой муж, Руслан Гаджиев, был практикующим врачом, принимал пациентов. Так мы распределили роли. У меня организация и управление, а он отвечал за медицину.
То есть вы открывали сеть клиник в расчете на то, что это будет общее дело и семейный бизнес?
- Да. Но, если говорить честно, я сама занималась его развитием – от поиска финансов до запуска и расширения. Мы брали кредиты в банках - в проекте не было государственных денег. Я управляла как собственник, бизнес стал моей жизнью - очень хотела развивать и улучшать медицину в нашей стране. В итоге за 20 лет я создала структуру медицинского холдинга, группу компаний. И всё это удалось сделать без связей, без политических покровителей – только собственными усилиями.
Ваш бывший муж - Руслан Гаджиев - не родственник Гаджи Гаджиева?
- Нет. Это нужно сразу уточнить. Хотя многие спрашивали, и это использовали в манипуляциях. Мы не имеем отношения к той семье. Просто однофамильцы. Я хочу отметить, что мы не участвуем ни в какой-то манипуляции, не занимаемся очернением каких-либо лиц. Но почему-то на протяжении всех уголовных процессов уже пять лет, все спрашивают – имеет отношение Руслан Гаджиев или нет к семье Гаджи Гаджиева.
Мы говорим о рейдерском захвате бизнеса, вы в этом обвиняете бывшего мужа. Это, согласитесь не совсем обычно.
- Когда все начиналось, я даже не могла представить, в какую войну я вынуждена буду включиться. Но, поверьте, это война не за бизнес, а за свое честное имя, за свою репутацию и за детей. А началось всё с того, что я предложила развестись. Причина банальная - сотрудники анонимно сообщили, что мой бывший супруг, с которым я прожила более 25 лет, имеет связь с администратором клиники. Она к нам пришла, когда мы только компанию создавали - была моим личным ассистентом. Потом стала личным ассистентом Гаджиева. Для меня это был удар, оказывается на протяжении восьми лет у них была связь, она родила ему ребёнка.
Обычно женщины об этом стараются не рассказывать, поэтому я не могу не отметить вашу смелость.
- Я не думаю, что это смелость. Просто на тот момент созрело решение порвать отношения, ведь это очень унизительно, когда тебя осуждают, за спиной сплетничают в твоей же компании. Но тогда, принимая решение, я не понимала, чем может закончиться банальный развод, что всё выльется в тяжёлую и даже трагическую ситуацию. Сколько в этом оказалось подлости и давления. Шаг за шагом происходили вещи, которые буквально выбивали почву из-под ног. Цель у Гаджиева была одна - ослабить меня и снова ударить.
Почему вы называете это рейдерством?
- Рейдерство - это незаконный захват имущества, так написано в законе. В реальности - это не просто «воровство в масках». Это сложный и продуманный план, схема, в которой задействованы юристы, фиктивные документы, незаконные акты, иногда доходит до физического устранения человека.
Почему не вмешались правоохранительные органы?
- Это шокирует больше всего. В стране действует правовая система, президент говорит о нулевой терпимости к рейдерству. Но, почему-то, когда это произошло со мной, не последовало никакой реакции. Тогда я, как и многие, не понимала всех нюансов. Но когда разобралась, стало ясно: это классическое рейдерство, просто внутри семьи. Бывший муж разработал план захвата бизнеса.
Вы не могли договориться? Разделить имущество мирно?
- Это было изначально невозможно. Рейдерство всегда начинается с изучения слабых мест. Это часть механизма. Если речь о компании, то изучают выручку, активы, финансовые потоки. Если об учредителе - изучают слабые места, чтобы ударить туда, где больнее. К тому же рейдерство - это не только деньги и юристы. Это всегда участие людей с юридической подготовкой, которые используют законы против тебя же. Манипулируют, подделывают документы, принимают незаконные решения через суд. А второй ключевой элемент - участие представителей правоохранительных органов. Это классика жанра. У меня на протяжении четырёх лет шли жалобы о продаже активов компании, о выводе имущества. Реакции не было.
То есть у вашего бывшего супруга были связи в силовых структурах?
- Я думаю, да. Потому что дело постоянно тормозили. Чтобы вы понимали: уголовное дело, возбужденное в сентябре 2020 года, прекращалось 17 раз. Его якобы "расследовали", но фактически просто перекидывали между подразделениями: прокуратура пишет, что согласовала, следствие говорит, что ничего не получало. Это было как игра в пинг-понг. К делу подключился первый зампрокурора Алматы, Алгамбаев Нурлан Жигасович. После личного приёма он распорядился передать дело в Департамент экономических расследований, потому что это экономическое преступление, а не уголовное бытовое.
Вы обращались к министру внутренних дел? К генпрокурору?
- Я пыталась, но встречи были только с сотрудниками среднего звена, до первых лиц дойти не удалось. Реакция последовала только после того как я провела пресс-конференцию и обратилась напрямую к президенту.
На следующий день мне позвонили из Администрации президента и назначили приём. На нём присутствовали представители МВД, Генпрокуратуры — и только тогда дело возобновили. Но когда дело всё-таки дошло до суда, началась новая история. Судья Алмалинского района изучив материалы, понял, что действует группа по с спланированной схеме. Действуют по отработанной модели: фиктивные договоры займа, поддельные протоколы собраний, переписанные доли, внесённые суммы, "ошибки" регистрации. Это была не бытовая ссора на почве развода — это был рейдерский захват компании.
Как вас убрали из бизнеса и объясните, как вы попали в психушку?
- В 2019 году, когда я, чтобы не разрушить компанию подписала мировое соглашение. Я решила отойти, - не устраивать корпоративную войну. На тот момент у нас уже был медицинский холдинг, дочерние компании, сложная структура. Но уже тогда шёл параллельный процесс по моему устранению из состава учредителей. Меня, под предлогом семейного визита к психологу, привели не к психологу, а к психиатру. Позже следствие установило, что это была часть рейдерского плана: вывести меня из управления, признав «психически нездоровой». В частной клинике Алматы врач-психиатр за 30 минут поставила мне диагноз, выписала лекарства. Так я - кандидат медицинских наук и основатель клиники за полчаса стала «клиническим случаем». Потом, во время командировки в Москву, меня обманом завезли в психиатрическую клинику, где насильно удерживали 10 дней.
Как удалось выйти оттуда?
- Вмешались родители, забрали медицинские документы, оказалось, что основанием для госпитализации было заявление моего мужа — написанное от руки: «Прошу госпитализировать супругу. В случае отказа - применить принудительные меры.» Этого было достаточно, чтобы гражданку Казахстана, врача, учёного, без её согласия удерживали в психиатрической больнице другой страны. Мне ввели препараты, я была в «отключке» четыре дня. Не могла говорить, не могла двигаться. Это был кошмар. После того, как я пришла в себя, мне вернули мобильный телефон, а сначала забрали всё: документы, телефон, личные вещи. И первое, что я сделала — написала отцу: «Папа, беда. Руслан принудительно закрыл меня в психиатрической клинике. Он хочет забрать бизнес и детей». Это сообщение потом подтвердилось следствием. Уже тогда я понимала, какие шаги предпринимает мой бывший муж.
То есть следователи согласились с тем, что Гаджиев действовал по плану?
- Теперь очевидно, что его он составил заранее. И самое тяжёлое - это не какой-то один удар, а системные, последовательные действия, шаг за шагом. К компании пошли иски, возбуждались уголовные дела, меня полтора года преследовали - я не могла выехать за пределы страны. Но потом стало ещё хуже. Он понял, что я оспорю заключение врача, найду международных специалистов, докажу, что здоровый человек не может получить диагноз за 30 минут. Но я не могла представить, что эта принудительная госпитализация вообще не была нужна ему ради бизнеса. Он использовал её как основу для другого - чтобы лишить меня прав на воспитание моих троих детей.
Сложно представить такой сценарий развития семейных отношений.
- Представьте, тебя уже устранили из бизнеса, представили психически больной, а после этого забрали и детей. Вот это уже был другой уровень боли. Самый жестокий. Гаджиев подал иск в суд об определении места жительства детей с ним. Когда я проиграла суд первой инстанции и увидела вердикт «оставить детей с отцом» - это был шок. Это даже не про честность, а про то, что никто не разбирается, не хочет вникать, просто действует по шаблону.
Первая инстанция определила место жительства детей с отцом, но апелляция отменила - там судья руководствовался законом: несовершеннолетние дети должны жить с матерью. Однако бывший муж подал иск в Верховный суд, и Верховный суд вынес окончательное решение: «дети остаются с отцом». Тогда я поняла, что проиграла не только мужчине - я проиграла системе. Ты не защищена как предприниматель, потому что бизнес могут отобрать. Ты не защищена как женщина и мама - детей тоже могут отнять. Как врач, как человек, я была просто сломлена. С тех пор прошло семь лет. Семь лет я не вижу своих детей.
Что сыграло главную роль – деньги, связи?
- Всё решалось через доступ к ним. Сейчас процессы продолжаются. Мы подали иски о признании всех сделок незаконными. Вина Гаджиева была установлена. МВД подтвердило факты незаконного захвата имущества компании. Но вернуть что-либо пока не удалось.
Но ведь вы подписали мировое соглашение, то есть сами согласились уйти из компании?
- Да, чтобы разойтись мирно, чтобы не делить компанию «на куски», чтобы сохранить бизнес, я согласилась уйти. Мы подписали мировое соглашение: он ведёт бизнес, я сохраняю дом и детей. Но это соглашение он выполнил только наполовину: когда стал единоличным учредителем, он отказался выполнять условия. Дом не передал, детей не отдал, бизнес присвоил.
Где сейчас Гаджиев?
- Он на свободе. Отсидел или вышел досрочно - я не знаю. Судимость есть, наказание было, но бизнес - разрушен.
Сколько стоила компания?
- Оценочная стоимость - около 4 миллиардов тенге. Это была успешная структура — медицинский холдинг. Сейчас компания – банкрот, работа остановлена. После того, как я подала иск о разделе имущества, началась активная стадия рейдерства - подключились юристы, фиктивные кредиторы, образовались искусственные долги - в итоге компания, в которую я вложила 20 лет жизни, фактически уничтожена.
То есть можно ставить точку, но вы продолжаете бороться, почему?
- Когда начался судебный процесс по разделу имущества, вдруг появляется третье лицо - Грохотов Станислав, и заявляет, что компания, которую я создавала всю жизнь, уже не принадлежит ни мне, ни Гаджиеву. Оказывается, она «подарена» третьему человеку. Это был ещё один шок. Как выяснилось, 100% доли, которую Гаджиев получил от меня, он «подарил» своему близкому другу, юристу по образованию, который был близок к нашей семье и видел ситуацию изнутри. И якобы он «оказал финансовую помощь» в размере 16 млн тенге - за это забрал всю компанию. Суд сделку признал недействительной. Выяснилось, что Гаджиев ввёл в заблуждение нотариуса: подписал заявление, что на момент сделки он не состоял в браке, хотя это было ложью. Все сделки сопровождал тот же Грохотов, он всех и представлял, даже тех, кому потом перепродавались активы. То есть один и тот же юрист оформлял сделки, вел судебные процессы, подавал заявления, представлял всех участников — и продавца, и покупателя. Это тоже признак рейдерской схемы.
Но следователи не вмешались, а должны были?
- Должны. Но началась сплошная волокита. На тот момент департамент полиции Алматы возглавлял Таймерденов. Пока он сидел в кресле, дело стояло на месте. Когда я дошла до президента, и была организована расширенная встреча, выяснилось, что основания уголовного дела были с самого начала. Потом меня принял прокурор Алматы, выслушал, изучил материалы и принял решение возбудить уголовное дело по факту рейдерства. Благодаря его позиции дело дошло до суда. Гаджиев был осуждён на 3 года 6 месяцев. Параллельно следствие инициировало выемку бухгалтерских документов, чтобы проверить движение активов, помещения, оборудования. Назначили аудит, который выявил, что более 500 млн тенге были выведены с расчётных счетов компании. Это были сделки, оформленные через третьих лиц, под видом оплаты услуг, возврата долгов, аренды. По сути - легализация денег в обход налогов. Когда эксперты копнули глубже, оказалось, что у компании нет ни денег, ни активов, ни оборудования, ни запаса финансовой устойчивости. То есть компанию целенаправленно довели до банкротства.
А куда делось имущество, оборудование? Это все куда исчезло?
- Оказалось, что тогда подключили следующего участника схемы - частного судебного исполнителя Ахметова Алибека Маратовича. Сейчас он действующий член коллегии частных судебных исполнителей Алматы. Его роль в рейдерстве была ключевой. Они инициировали 12 исполнительных производств. Наложили аресты на имущество, запрет на регистрацию прав. Когда я, как 50%-й учредитель, хотела войти в управление, мне отказали: «Наложен запрет по инициативе частного судебного исполнителя Ахметова». Мы подали жалобу в суд ОППК, обжаловали действия Ахметова. Верховный суд вынес частное определение: его действия способствовали рейдерскому захвату и банкротству компании.
Вы обращались в министерство юстиции? Как он сохранил свой статус?
- Я была на личном приёме у министра юстиции и потребовала лишить Ахметова лицензии, но объяснили, что лицензию можно отозвать, только если он получит статус подозреваемого по делу. А он, как исполнитель, фигурирует всегда «в рамках закона», потому что якобы «исполнял решения суда». И тут мы упираемся в проблему: рейдерство совершил не один человек. Это была группа - юристы, нотариусы, частные исполнители, бывшие сотрудники правоохранительных органов. Люди, которым государство выдало доступ к праву, использовали его ради хищения чужой собственности.
Ещё один пример: Ахметов подал документы в международный арбитраж, и арбитр из казахстанской коллегии вынес решение без печати и подписи. На суде он сказал: «Печать ставит секретарь». И это посчитали «исправлением технической ошибки». Так работает система, когда вместо закона - круговая порука.
Вы открыто называете имена, говорите о беспределе, не боитесь?
- Я не скажу, что я не боюсь. Но сегодня я уже вышла в публичное поле. Я веду подкасты, рассказываю свою историю, сама начала проводить расследование того, что происходило со мной и с моим бизнесом. Они ведь не только его отобрали. По сути, они лишили меня всего - уничтожили репутацию, отняли детей, разрушили жизнь. Они знали, что ложный психиатрический диагноз будет опровергнут. И действительно, следствие подтвердило, что диагноз, выставленный врачом Югай, был фиктивным. Министерство здравоохранения позже провело проверку и установило: на тот момент у Югай не было действующей медицинской лицензии, а её сертификат специалиста был просрочен.
И ей тоже всё сошло с рук?
- Я сегодня понимаю, почему врач не понёс ответственности. Я вижу, почему уголовное дело по статье 251 УК РК - злоупотребление полномочиями в отношении частного судебного исполнителя и нотариуса было прекращено. Более того, дело пропало из департамента полиции. В реестре оно числится, но физически папки нет. Были случаи, когда постановление прокурора о признании лиц подозреваемыми, не было подписано. Когда дело дошло до суда под руководством судьи Кенишева, началось самое важное. Судья в приговоре на 60 страницах расписал участие каждого и установил, что все сделки были фиктивными, протоколы - поддельными, деньги выводились через цепочки фирм.
Судья был предельно внимателен, он не пропустил ни одной детали. 24 свидетеля подтвердили схемы вывода активов, манипуляции, подлоги. Это был самый объективный приговор за все годы расследования. Но потом на апелляции всё изменила – судья приговор оставил в силе, но отменил частное постановление о привлечении к ответственности шести человек. Это я считаю вопиющим фактом. Частное постановление просто было отменено, и все соучастники ушли от ответственности.
То есть, вы считаете, что в вашей ситуации правоохранительная и судебная система защищала рейдеров?
- У нас не просто не защищён ни один бизнес - у нас система работает так, что сама способствует захвату бизнеса и уничтожению предпринимателей. Рейдерство - это не про одного человека, это всегда группа: юристы, частные исполнители, нотариусы, бухгалтеры, сотрудники силовых структур. И если правоохранительные органы изначально не защищают бизнес, а участвуют в незаконных схемах, это уже не правовое государство.
Если бы в самом начале полиция Алматы выполнила свою работу и встала на защиту моего бизнеса, никакого рейдерства не было бы. По сути, именно бездействие и соучастие определённых лиц привели компанию к банкротству. Для бизнеса рейдерство - это смерть и потеря всего: финансовой устойчивости, трудового коллектива, клиентской базы, репутации. В моей клинике было около 40 сотрудников. Мы были первой в Казахстане стоматологией, получившей международный сертификат немецкого завода-производителя. Пациенты могли получить высококвалифицированную помощь, не выезжая за рубеж. А теперь компания обанкрочена.
Вы семь лет потратили на эту борьбу – огромный срок. Не жалко времени?
- За эти 7 лет я могла бы построить ещё клиники, создать детский стоматологический проект. Помогать как врач и как предприниматель. Но вместо этого я выживала, боролась в судах и доказывала, что не сумасшедшая. Система устроена так, что она защищает не правду, а связи. Но я верю: эта система не будет вечной. Когда я служила стране, развивала медицину, учила врачей, я была уверена, что в случае чего - государство меня защитит. Но в итоге оказалась без прав, без бизнеса и без детей.
Вы нашли в себе силу говорить об этом, а сколько женщин молчат.
- Я говорю не только о себе, а о системе, чтобы другим не пришлось через это пройти. Надеюсь, что это интервью прочитают и те женщины, которые все еще боятся говорить. Это ведь не редкость, когда бывшие супруги угрожают, используют психиатрические клиники как инструмент давления, манипулируют детьми. Я прошла через всё это и убедилась: молчание только помогает тем, кто нарушает закон. Сегодня я уже начала возвращать активы, восстанавливать компанию, и постепенно налаживаю отношения с детьми.
Как дети пережили всё это?
- Тяжело. Дети были эмоционально сломлены. Их вводили в заблуждение, изолировали, и последствия от этого - психологические. Сейчас мы встречаемся, разговариваем, постепенно выстраиваем доверие. Они понимают, что со мной поступили несправедливо. Но по-прежнему живут с отцом.
Вы фактически победили, теперь у вас какая цель?
- Добиться возврата выведенных денег, имущества и главное, вернуть своё честное имя и восстановить деловую репутацию. По сути, я была одна, а против меня встала вся система. Но я говорила себе, что зло всё равно будет раскрыто. Я просто выдержала, чтобы дойти до момента, когда будут решения суда, когда можно будет доказать, что у меня незаконно отняли детей, что меня незаконно преследовали.
Полную версию интервью смотрите на YouTube-канале Ulysmedia.
