По официальным данным, Казахстану удалось заметно «вывести из тени» часть своей экономики. Но полностью победить этот феномен вряд ли получится - и, как утверждают некоторые эксперты, не нужно. Ulysmedia.kz выяснял почему.
Удельный вес ненаблюдаемой экономики (ННЭ) в ВВП Казахстана в 2024 году, как утверждают в Бюро национальной статистики АСПиР РК, составил 16,71%. Это, на 0,87% меньше, чем в 2023-м году.
Каждый, кто хоть немного разбирается в экономике, видит в этих цифрах победу: ведь каждый 1% сокращения ненаблюдаемой экономики возвращает в бюджет страны около 2,16 млрд долларов. Но что, если эта «победа» - лишь верхушка айсберга? Что, если полное искоренение «тени» особенно в плане неформальной экономики не только невозможно, но и опасно? Особенно, если взглянуть на проблему глазами не только чиновников.
Справка: Разница между теневой, неформальной и ненаблюдаемой экономиками заключается в том, что теневая экономика - это любая экономическая деятельность, которую скрывают от государства, чтобы избежать уплаты налогов или нарушить закон. В то время как ненаблюдаемая экономика - это более широкое понятие, включающее теневую экономику, а также другие виды скрытой деятельности, такие как неформальная (незарегистрированная, но законная) и нелегальная (криминальная) деятельность. Таким образом, теневая экономика является составной частью ненаблюдаемой экономики.
На первый взгляд, Казахстан демонстрирует впечатляющий прогресс. С 2013 по 2024 год доля теневого сектора в ВВП неуклонно снижается. Наиболее заметны успехи в производстве товаров, где доля ННЭ сократилась с 8,9% до 5,18%, и в производстве услуг, где падение составило с 19,4% до 11,53%. К тому же, по данным БНС, внедрение электронных систем и прозрачность госзакупок позволили практически полностью вывести из тени операции с недвижимым имуществом (снижение с 6,85% до 0,71%), на транспорте и в складировании (с 3,31% до 1,28%).
Тем не менее, большая часть теневой экономики сосредоточена в таких «живых» секторах, как торговля, сельское хозяйство, здравоохранение и образование. А на региональном уровне разрыв просто ошеломляет: от минимальных 8,37% в нефтегазовой Атырауской области до почти 28% в Туркестанской, где доминирует малый бизнес и сельское хозяйство с частными подворьями. То есть теневая экономика не просто экономическое явление, а глубоко социальное.
И тут в игру вступают международные эксперты, которые смотрят на Казахстан со стороны. Согласно Глобальному отчету о теневой экономике 2025» Ernst & Young (EY), уровень ненаблюдаемого сектора в Казахстане в 2023 году составил всего 11,2%. Эта цифра ниже не только официальных казахстанских оценок, но и среднемирового уровня в 11,8%. По этому показателю Казахстан сопоставим с такими достаточно развитыми странами, как Чили, Болгария, Венгрия и Греция. Более того, наша страна показывает самый низкий уровень неформального сектора среди государств Центральной Азии и ЕАЭС: в России тень составляет 13,1%, в Беларуси - 18,3%, а в Узбекистане - 24,4%.
Эти данные ставят под сомнение необходимость тотальной войны с тенью. Что, если государство борется с «врагом», который на деле не так уж и велик? Что, если это не финансовая опухоль, а жизненно важный «амортизатор», как его называют эксперты?
Экономист Тулеген Аскаров убежден, что теневая экономика касается, прежде всего, не «крупных воротил», а самых обычных, часто бедных людей, некоторые из которых просто выживают. И это не только про Казахстан.
- Я часто бываю в Англии и вижу, как на маленьких рынках у торговцев поголовно размещены объявления «Сash only!». То есть люди не могут себе позволить даже обслуживание банковской карты. Они получают деньги за продажу, перепродажу каких-то товаров, и эти деньги тратят на себя, на свою семью. Если мы посмотрим на состояние домашних хозяйств в Казахстане, который тоже значительный сектор экономики в плане сельского хозяйства, то мы увидим, что большую часть продукции, которую они производят - тратят на себя, а не на продажу. Это говорит о том, что эта часть экономики не облагается налогами, но таким образом с государства снимается надобность оказывать этим людям какую-то социальную помощь, они кормят сами себя.
По мнению Аскарова, эти «микро-микро-микропредприниматели» - жизненно важный двигатель экономики, который нельзя просто взять и «выключить». Их легализация требует не ужесточения контроля, а создания условий, в которых им будет выгодно работать.
Понимание того, что теневая экономика не всегда зло, пришло в мир в 2006 году. Экономист Мухаммад Юнус из Бангладеш был потрясен, увидев, как женщины-ремесленницы, не имея доступа к кредитам, продавали свои изделия за бесценок ростовщикам, чтобы не умереть с голоду. Банки отказывали им, считая слишком бедными, чтобы дать даже самый маленький кредит.
Юнус бросил вызов системе. Он сам одолжил одной женщине, делающей бамбуковые стулья, из своего кармана всего 27 долларов, чтобы она могли купить сырье и продавать продукцию напрямую, получая нормальный доход. Этот простой акт милосердия родил идею микрофинансирования, за которую Юнус получил Нобелевскую премию мира. В своей книге «Банкир для бедных. Микрокредитование и борьба с бедностью в мире».
Юнус доказывает, что бедность - это не недостаток способностей, а отсутствие доступа к капиталу, который он называет основным правом человека.
Собственно, эта история не только про Бангладеш, а про весь мир. Она показывает, что вместо того, чтобы карать людей за работу в тени, нужно дать им возможность выйти из нее, предложив достойные альтернативы.
В среднем, глобальная теневая экономика составляет 11,8% от мирового ВВП.Самый низкий процент теневой экономики по состоянию на 2025 год зафиксирован в Объединенных Арабских Эмиратах - всего 2,1% от ВВП. Далее идут Катар с 2,2% и Бахрейн с 2,5%. Для сравнения, в развитых странах в среднем показатель теневой экономики составляет около 5,9% от ВВП (Отчет Ernst & Young).
Американский экономист, доцент кафедры экономики Денверского университета Метрополитен Александр Падилла считает, что именно 14-15% ВВП - это оптимальная доля теневого сектора для развивающихся стран, поскольку она выполняет роль социального амортизатора в периоды кризисов, создавая рабочие места и источники дохода.
И Комплексный план РК по противодействию теневой экономике, цель которого - снизить долю теневой экономики до 15%, кстати говоря, и выглядит как признание этой новой философии. План включает не только административные меры вроде ужесточения налогового администрирования, но и стимулирующие: государство планирует снижать налоговую нагрузку на зарплаты, чтобы предпринимателям было выгодно работать легально.
Борьба с ненаблюдаемой экономикой должна быть взвешенной: необходимо искоренять ее криминальную часть, но признавать, что неформальный сектор может быть и стабилизатором жизни страны. Попытка загнать в легальное поле каждого мелкого торговца может привести к обратному результату, разрушив хрупкий, но жизненно важный источник дохода для миллионов людей. Осознает ли казахстанское правительство эту сложную дилемму и сможет ли найти золотую середину, где государство помогает, а не карает – покажет время.