У казахстанских бизнесменов под конец 2025 года настроение совсем не праздничное. С 1 января в стране поднимут ставку НДС, банки повысят комиссии за свои услуги, многим придётся забыть об «упрощёнке»... А тем временем соседний Узбекистан приветливо отменяет НДС для иностранных инвесторов и упрощает жизнь самозанятым. Ждать ли в 2026 году «исхода» бизнеса из Казахстана? И кто у кого учится плохому Астана — у соседей или наоборот? Разбирается Ulysmedia.kz.
У казахстанского бизнеса накопилось много претензий к властям — и вопросов, на которые пока нет чётких ответов. С повышением НДС всё более или менее ясно — а, например, как изменится торговля после внедрения Национального каталога товаров, ещё не до конца понимают даже сами чиновники.
На днях чаша терпения предпринимателей опять переполнилась. Член Налогового альянса Жанар Сулейменова резко раскритиковала позицию Минэкономики по поводу вычетов по B2B-сделкам.
— Мы не кролики, чтобы на нас экспериментировать. 400 тысяч предпринимателей, 968 тысяч граждан Республики Казахстан, работающих на этих предприятиях, и их семьи. При этом ещё 155 тысяч компаний на общеустановленном режиме. Как можно на нас экспериментировать? И что вы хотите видеть? — высказалась Жанар Сулейменова.
И это лишь один пример. Казахстанский бизнес смотрит в будущее с тревогой и всё чаще заглядывает через границу: как там, у них, не вольнее ли дышится?
На фоне налоговых изменений в Казахстане может показаться, что в соседнем Узбекистане — настоящая «оттепель». К 2030 году соседняя страна намерена преобразиться: искоренить бюрократию, упростить налогообложение для бизнеса, повысить качество госуправления. Один из пунктов новой программы «Ликвидация бюрократии-2030» так и звучит: «стимулирование предпринимательства, повышение привлекательности страны для иностранных инвесторов».
Вдобавок Кабмин Узбекистана отменил свыше 1600 ограничений для бизнеса, упростил условия для самозанятых и в целом активно работает над тем, чтобы предпринимателям в стране жилось проще. По контрасту с Астаной, Ташкент с 2026 года вводит налоговые послабления для бизнеса. С 1 января в Узбекистане будет действовать специальный правовой режим для ИП и самозанятых с оборотом до миллиарда сумов — для них установят единую ставку налога с оборота в 1%, а при доходе менее 100 млн сумов вообще освободят от дохода с оборота.
На этом фоне казахстанский бизнес всё чаще кивает в сторону Ташкента: мол, почему они так могут, а мы — нет? И не переехать ли маленьким, но гордым казахстанским предприятиям за границу, где вот-вот изведут под корень бюрократию и снесут последние административные барьеры?
Экономист Марат Абдурахманов в комментарии Ulysmedia.kz объяснил, почему после 1 января казахстанские предприниматели всё-таки не начнут паковать чемоданы — и что не так с блестящими, на первый взгляд, налоговыми манёврами Ташкента.
Начнём с того, что экономика Узбекистана банально меньше казахстанской. Весь ВВП соседней страны в 2025 году оценивался в 121 млрд долларов — это почти в два с половиной раза ниже по сравнению с Казахстаном. Население Узбекистана — выше (38 млн жителей против 20,4 млн казахстанцев), но зарабатывает оно меньше. Следовательно, платёжеспособный спрос у соседей ниже. Равно как и все социально-экономические показатели: пенсии, средние зарплаты, доходы.
— Чистый национальный доход на душу населения в Узбекистане в два раза ниже, чем в Казахстане. То есть там не будет такого спроса. Когда те, кто перенесёт туда своё производство, столкнутся с действительностью, они захотят вернуться обратно, — говорит Марат Абдурахманов.
Бюджет Узбекистана в пересчёте на казахстанскую валюту — около 23 трлн тенге. В Казахстане бюджет всех уровней на следующий год — 38 трлн тенге. Около четверти узбекской экономики составляют госпредприятия: «Узбекэнерго», «Узбекнефтегаз» и так далее. Эти монополисты дают четверть поступлений в бюджет. Для сравнения, казахстанский квазигоссектор даёт 240 млрд тенге. То есть говорить о более низкой степени участия государства в экономике соседней страны — большое заблуждение.
При этом бензин в Узбекистане дороже, чем в Казахстане — что отражается на стоимости логистики. Расчёт на дешёвую рабочую силу также сомнителен. Наконец, экономист советует желающим перевести бизнес в Ташкент учесть фактор коррупции. Узбекским налоговикам, вероятно, придётся доплачивать неофициально.
— У нас госслужащие низшего звена получают намного больше, чем в Узбекистане. Поэтому вопрос коррупции у нас не стоит так остро, как там, — предупредил Абдурахманов.
Условия для микробизнеса, да и в целом для бизнеса, в Узбекистане совершенно другие. Поэтому если и найдутся «мигранты», которые променяют Астану или Алматы на Ташкент, их ждёт немало новых открытий.
Во-первых, пороги для определения микро- и малого бизнеса в Узбекистане рассчитывают совсем иначе. В соседней стране микробизнесом считается любая фирма, учреждённая физлицом и имеющая годовой доход до миллиарда сумов (около 42,5 млн тенге на конец 2025 года, то есть 3,5 млн тенге в месяц). В Казахстане другие критерии — среднегодовая численность работников не более 15 человек и годовой доход не выше 30 тыс. МРП (в 2026 году — 129,7 млн тенге, или 10,8 млн в месяц). Разница — более чем втрое.
— Предел упрощённого налогового режима для ИП и самозанятых, которым в Узбекистане милостиво сделали 1%, тоже составляет 1 млрд сумов, — напоминает Марат Абдурахманов.
В Казахстане переходить со спецрежима на общеустановленный придётся, если годовой доход превысит 600 тыс. МРП. То есть 2,5 млрд тенге в год.
Ставка корпоративного подоходного налога с доходов нерезидента в Узбекистане — 12%. Да, это ниже, чем прежде (в 2006-м ставка КПН в соседней стране достигала рекордных 29%), но выгода от переноса бизнеса в Ташкент по-прежнему далеко не очевидна.
Действительно, в Узбекистане в этом году объявили годовой мораторий на применение НДС для инвесторов. Но деньги, которые из-за этого моратория недополучит страна, будут компенсировать за счёт других механизмов.
— Тому бизнесу, который решит туда уйти, придётся платить очень много того, что он в Казахстане по определению не доплачивает. Например, право за пользование электроэнергией — в Узбекистане за это есть ежемесячная доплата. У нас это право один раз приобретается на общих основаниях через портал eGov, — предупреждает Марат Абдурахманов.
Второе большое отличие — налогообложение заработной платы. В целом налоговая система Узбекистана не сильно отличается от казахстанской. Но если в Казахстане из фонда оплаты труда на налоги уходит в совокупности треть (32%), то в Узбекистане — 41% при номинальном тарифе в 36%.
Экономист приводит в пример недавние слухи о том, что крупный производитель энергетиков якобы рассматривает возможность перенести бизнес из Казахстана в Узбекистан, чтобы избежать повышения налогов и выплаты акцизов. Но как раз безалкогольные напитки хорошо демонстрируют, что Ташкент в плане ведения бизнеса ничуть не комфортней Астаны или Алматы.
— Недавно была информация, что в Узбекистане продавали контрафактный энергетик Red Bull за 300 тенге, если считать в наших деньгах. В Казахстане банка того же Red Bull стоил бы 900-950 тенге. В Узбекистане его за такие деньги никто не купит, нет такого спроса! И они вынуждены будут отправлять свою продукцию в Казахстан с той же себестоимостью. С учётом налогов, таможенных пошлин, НДС её стоимость вырастет до 1,5 тыс. тенге, — указывает Марат Абдурахманов.
Свято место пусто не бывает — даже если какой-то отток бизнеса из Казахстана произойдёт, освободившиеся рыночные ниши привлекут других инвесторов. Например, китайских. И когда «сбежавшие» предприниматели поймут, что налогового рая за рубежом нет, им придётся возвращаться на родной рынок с уже более высокой конкуренцией.
— Я обо всех соседях немного расскажу, чтобы было понятно, почему никто никуда не уйдёт. В Кыргызстане есть одновременно и НДС 12%, и налог с продаж. В Туркменистане государство требует, чтобы иностранный бизнес заключал инвестиционные контракты с министерством национальной торговли, тоже есть платежи за мощности, за воду и много за что ещё — там невыгодно даже по сравнению с Узбекистаном. Азербайджан — там вопрос логистики: даже если будет выгодно производить, транспортировка и дополнительные налоги всё равно приведут к тому, что тот же товар при продаже у нас будет дороже на 30% минимум. В России НДС 22%, — перечисляет экономист.
Особняком стоит Китай — там НДС составляет 7%, но от инвесторов требуют создавать совместные предприятия с китайской стороной, доплачивать за маркировку товаров и платить налог на прибыль в 30%.
Так что даже несмотря на налоговую реформу, повышение ставки НДС и прочие нерадостные изменения, уходить из Казахстана бизнесу незачем. Потенциальные риски высоки, а гарантий меньше.
Марат Абдурахманов считает, что широкие жесты узбекского президента Шавката Мирзиёева — это в большей степени пиар-акция. Власти Узбекистана вообще склонны давать красивые обещания.
Например, г-н Мирзиёев неоднократно говорил, что зарплаты учителей в стране должны составлять тысячу долларов (513 тыс. тенге), но на практике они даже по официальной статистике составляют 3,7 млн сумов для педагогов с высшим образованием (около 160 тыс. тенге).
И в целом, по словам экономиста, сейчас не Казахстану следует следить за опытом Узбекистана, а наоборот — Ташкент фактически проходит тот же этап, на котором Астана была в начале 2000-х.
— У нас точно такие же нормативы уже были в Налоговом кодексе 2003 года. Мы это уже проходили 20 с лишним лет назад. Розничный налог и упрощёнку в 2003 году внедрили, 3%. 1% был по патентам. НДС в 12%, который ввели в 2003 году, действовал до 2026-го. Это прямо говорит о том, что Узбекистан идёт нашим путём и наступает на точно те же грабли. Они говорят, что снижают административные издержки — но на самом деле делают то же самое, что делали мы 20 лет назад. Ничего нового, — констатирует Марат Абдурахманов.
Так что казахстанский бизнес будет ворчать, возмущаться и обижаться на государство — но за рубеж уйдут только самые отчаянные или недальновидные. К сожалению или к счастью, другой власти у наших предпринимателей нет.
И другого бизнеса у государства — тоже.